Translations by Dr. Brendan Phibbs
Стихи о чистой математике
Не
слонялся по притонам злачным
доктор
Харди, чистый математик,
в
Кембридже зеленом по лужайкам
он
гулял – вдвоем с Рамануджаном,
больше
же один. И все о числах
думал
он, простых и совершенных.
Первая,
Вторая мировая,
поднялись
и рухнули эпохи,
но
простые числа так же просты
и от
совершенных не убыло
дивного,
мой друг, их совершенства.
Есть
же нечто прочное на свете!
1996
Verses on Pure
Mathematics
He did not waste his time in dives,
Doctor Hardy, pure mathematician.
On green lawns of
He ambled, together with Ramanujan.
Or by himself, and thinking mostly of the numbers,
The primes and the perfect numbers.
The First World War, the Second,
New epochs rose and fell,
But, the prime numbers are still prime,
And the perfect numbers, my friend,
Lost none of their divine perfection.
Some things are stable in this world!
Пьяный мастеровой
Пролитая
кровь человека превращается
в блуждающие по полям огоньки…
Ле-Цзы
Пьяный мастеровой,
Пьяный мастеровой, подгибающиеся ноги,
Идет по дороге, говорит сам с собой,
Пьяный мастеровой
Уляжется на дороге с проломленной головой.
Пьяный мастеровой,
Солнышко над полями садится,
Пьяный мастеровой не боится
Ни жены, ни грабителей, ни властей.
Облачных пламенеют края крепостей.
Здесь солнце садится,
А за тысячу верст к востоку уже темно,
Но там тоже Россия все равно,
Нам уже давно на лавках повисли замки,
Баб угомонились цветные платки,
Утихли звоночки детей у реки,
Только с железной дороги еще и слышны гудки.
Там в полях уже превратилась в блуждающие огоньки
Пролитая кровь человека, а здесь еще нет.
Пьяный мастеровой стамескою машет, хвалит резной буфет,
Сапоги его по дороге пылят.
Боже мой, какой красный, какой пыльный закат!
1978
The
Drunken Master
"The shed human's blood turns to
the
wandering lights over the fields"
(Le-Tzi)
The drunken master,
The drunken master, bending legs,
Makes
his way along the country road, talks to himself.
The drunken master
Will
lie soon on the road with a broken down head.
The drunken master,
The lovely sun is setting over the
fields,
The drunken master doesn't fear
The wife, robbers, the authorities,
The strongholds of clouds flame along
the edges.
Here the sun is setting,
While thousands miles east is already
night,
But all the same it is
Where long ago padlocks hang on the
stores,
Women's coloured
kerchiefs calm down,
Bells of kids
voices faded from the river bank,
Only the night train whistles far away.
There already turned to the wandering
lights
The shed human's blood, not here yet.
The drunken master waves the chisel,
praises his carved cupboard,
His boots raise dust along the road.
My God, what a bloody, what a dusty
sunset!
Утро
Лене Вул и Яше Синаю
Я стоял под венецианским окном
дома, опоясанного виноградом,
Сальвадор Дали, обнаженный,
проскакал на лошади мимо,
желтые огромные
открытые автомобили
выезжали из времен Великого Гэтсби
и дамы в кокетливых шляпках,
тропические бабочки эпохи джаза,
делали мне знаки, чтобы я спустился,
окунулся в их мир пармских фиалок,
побежденных морщин,
безошибочных разговоров
рядом с загорелыми,
стройными от игры в теннис
убийцами слонов и властелинами акций.
Но Иисус Христос
занимал уже половину неба,
свешиваясь с воображаемых гвоздей
с горы напротив.
И тогда я вспомнил,
что завтра выборы
и еще неизвестно,
кому будет принадлежать
эта гора послезавтра.
И еще я вспомнил,
что у меня есть сапоги-скороходы
и я уйду отсюда семимильными шагами
на громоздящиеся к небесам Гималаи,
радостно вдыхая
разреженный воздух высокогорий,
радостно не ощущая
недостаток силы и кислорода.
Здравствуй, Мэллори!
Вот я меняю
сапоги-скороходы
на забавные эти шекльтоны,
значит, мы возьмем с тобой Эверест сегодня…
Конечно, нас там ждут ледяные могилы,
где мы будем лежать совершенно нетленны
вплоть до прихода коммерческих экспедиций.
Но ведь это случится не раньше, чем завтра,
а сегодня у нас есть полчаса,
огромное время,
чтобы посмотреть сверху, сквозь дымку,
на узорчатые храмы Непала,
на висячие мосты над безумствующими реками,
попивая жирное молоко яков,
не жалея о мгновенно пролетающей жизни.
2000
The Morning
To my friends
I stood under the oval Venetian window
Beneath the house with its girdle of grapevines
Salvador Dali naked, rode around on a horse.
Yellow, huge, open dream-cars
Drove out of the years of the Great Gatsby
And the women in coquetting hats
Those tropical butterflies of the age of Jazz
Made signs to me, urging me to come down,
Join the world of violets of
Where women have conquered wrinkles
Where is defined at peril,
A company of sun-tanned tennis enthusiasts
Killers of elephants, masters of stock-exchanges.
But Jesus Christ filled half the sky
Hung on barely imagined nails
On the mountain filling opposite vision.
And I remember
That it will be election tomorrow
And that it is so far unclear
Who will be in charge of this mountain tomorrow.
And I remember
That I have seven-league boots in my possession
And it is better that I should go
To the
To inhale, happily, the rarified air of the highlands!
And God will see to it that I have no lack of oxygen.
Good day, Mallory!
I am trading my seven-league boots for the worn gear of Shackleton!
We will take Everest tomorrow,
Of course, inevitably, out icy graves await us,
Where we will be beautifully preserved
For the coming of commercial expeditions,
But all that’s for tomorrow; now
We have half an hour to look through the haze
At Nepalese shrines
And terrifying bridges over mad rivers
As we sip sweet fat milk from yaks
Having no regrets about instantly flying by life.
Колокольчики
Колокольчики глиняные, керамические,
на гончарном круге вытянутые,
звук незвонкий у них.
Колокольчики каменные,
из нефрита полупрозрачные...
Колокольчики тоненькие, фарфоровые,
колонковой кистью расписанные.
Удивительные деревянные колокольчики
из особого, очень твердого дерева.
Колокольчики длинной цепью нанизаны
в три ряда на блестящий шелковый шнур
на груди велосипедиста отважного.
А он едет по проволоке,
даже руками руля не касается,
а под ним не арена, не огромный ковер,
и нет Ниагары с хрустальными брызгами,
и уличной нету пестрой толпы,
над пустынею проволока протянута,
в оба конца – конца не видать,
ветер свистит, песок шелестит,
колокольчики деликатно позвякивают.
1979
Jingle-Bells
Jingle-bells made of clay
Carefully pulled up on the potter’s wheel
The sound doesn’t resonate; it’s dull
Jingle-bells made of fragile stone.
Marvelous china jingle-bells
Jingle-bells carves of wood like ebony,
Very hard wood
Jingle-bells are strung like beard
In three rows on a glowing silken thread
On the breast of a brave cyclist
He is riding on a tight-rope
Not even touching the handlebars
But what is under him?
It is not an arena
Not a multicolored oriental carpet
Not a mob gazing up from
And not
The rope is stretched over a desert
Infinity ahead, infinity behind
The wind is whistling
The sand is whispering
The jingle-bells ring delicately.
Белые олеандры
Белые олеандры
Качаются, ах,
качаются,
Ветер из пустыни
Не дает им просто
цвести.
Прежние дни
счастливые
Кончаются, ах,
кончаются,
Солнца тяжелый шар
Стало трудно нести.
Белые олеандры
Перед стеною
кирпичною,
Ветер из пустыни -
Это хор голосов:
«Встань, очнись и
иди,
Брось заботы
привычные,
Встань, очнись и
иди,
Ангел сдвинул засов,
А на ушедшую жизнь
Оглянись без печали
и гнева».
Мы погостили,
И нам пора по домам,
Белые олеандры
Под розовым небом Бер-Шевы,
Рядом с колодцем,
Из которого пил Авраам.
White Oleanders
White oleanders shudder in the desert wind
How can they blossom in peace?
That sun, my old bauble, light on my shoulders,
Now it’s intolerable!
Before the brick wall the oleanders are tossing,
And the air is a furnace, booming with words.
“Wake up”, I hear, “Go. Forget your trivial cares.
Awake, arise and go. The angel released the latch.
Look back across your life without anger, remorse or sorrow.
There was a time to be a guest but now it’s time to go home.
Look one last time on the white oleanders, how they dance
Under the pink sky of Beer-Sheba,
By Abraham’s well.”
Утки
Перебирая лапками поспешно,
Поплыли утки в
утренней воде,
И Друг Вселенной
улыбнулся нежно,
Он, как всегда, был
рядом и везде.
У девушки -
цветистое крыло,
У юноши - зеленая
головка,
А ты случайно здесь
и встал неловко,
И думаешь: уже и
рассвело!
Проси Его!
Сегодня тишина
Насыщена, и всюду
недомолвки...
Чтоб красная
рассветная стена
Не рухнула,
распавшись на осколки!
The Ducks
Two ducks are padding,
Hasty in the dawn.
The ingénue sports embroidered wings, and the gallant,
A handsome green head: how young they are!
Friend of the Universe, you’re near, far, here and everywhere
As usual!
Question to self: “Why are you here in this dawn
After the dregs of a night?”
Because I know that the time is propitious
For a request.
August Friend,
I’m aware that the silence of this day is portentous,
And I admit we’ve been cowards, cloaking the truth in shadows,
But…
Please don’t allow this shining wall of sunlight to be shattered!
Пастухи
Когда в необоримый
миг
Засвищет
птица-тишина,
Когда, ее заслышав
крик,
Ты оторвешься ото
сна,
С лугов лазурных
пастухи,
Одеты
в душные меха,
Придут и встанут у
реки,
Погода вешняя тиха.
Теперь окончен с
жизнью спор,
И мы с тобой теперь
одни,
Ты видишь искры и
костер,
Горят в огне былые
дни.
Вот короба тоски,
трухи…
Погода вешняя суха,
Плывут в реке твои
грехи,
Горит небесная
труха.
Сегодня мы в урочный
срок
Сожжем в костре
былые дни,
Ты тоже знаешь свой
урок,
Накройся шубой и
усни.
Не просто место для
тоски
Тот мир, где
птица-тишина
Открыла черные
зрачки
И с криком вырвалась
из сна.
И был ты плох, и был
хорош,
Настанет ночь, и
кончен спор,
А завтра с нами ты
пойдешь
До синих гор, до
синих гор.
The Shepherds
When, in an instant of no defense
The bird--silence will whistle,
When, hearing her cry,
You will tear yourself from your sleep,
Then, the shepherds from the azure meadows
Dressed in sweltering furs,
Will come and camp by the river,
The weather of spring is dry.
There is over your argument with your life,
You are now alone with us,
See, we put a fire,
We are burning there the bygone days.
The bast baskets of rotten wood and anguish,
Be burnt, the heavenly trash!
Your sins fly down the river,
The weather of spring is dry.
We will finish this task in time,
Though it is hard to burn the past,
You also know your lesson,
Cover yourself with a fur coat and sleep.
You was bad, and you was good,
It is night and the argument is over,
Tomorrow you will go with us
To the blue mountains, azure mountains.
Franciscan
One scorching April day, a tall Franciscan
Came walking up a stony winding road
Which ran along resplendent flowering gardens
Up to the cloister by a southern seashore.
"Who’s there?" the Guard asked from behind the portal.
"A brother in the Lord", said the Franciscan.
"Who are you after?" "Brother Gabriele."
"He’s busy: has to paint the Resurrection."
The stranger plucked a rosebud from the trellis
And flung it over with exasperation,
And back he went. While in the yard the rosebud
Over the marble scattered in black ashes.
Bilingual
collection of verses
Compiled
by
Translated
into English by A. Shafarenko
“Ancient
Purple”,
“The whole world is a province”
Collection of verses (in Russian)
“Svinjin i synovja”, Novosibirsk, 2008
“Before the Heavens”
Collection of verses (in Russian)
“Vremja”,
“Echo in the quadrant”
Anthology of four poets (in Russian)
“Probel-2000”, Moscow, 2004
